Вопрос о семантической систематизации славянизмов (церковнославяно-русских полисемантов)

Задача обнаружения естественной классификации славянизмов может быть представлена в виде вопроса: какие гиперонимы использовать в качестве именований отдельных классов или групп славянизмов?

Будем различать два варианта выбора гиперонимов - именований отдельных классов или групп славянизмов: 1) гиперонимы -

терминологические именования профессионально-терминоведчески

выстраиваемой сводной (синоптической) классификации; 2) гиперонимы - лексемы с обобщенной (дескрипторной) семантикой, представленные в рамках некоторого фрагмента изучаемой лексической подсистемы (в нашем случае - подсистемы славянизмов как составной части поэтического идиолексикона Вяземского). Первый подход используется в случае нацеленного на полноту академического лексикографирования (ср., например: [Русский семантический словарь 2003]), второй подход - в случае
реконструкции частных лексически явленных картин мира, в том числе индивидуально-авторских, как, например, в рамках изучения писательских концептосфер [Закурдаева 2003; Митрофанова 2005, 2006; и др.].

Как соотносятся названные два подхода с материалом и спецификой нашего исследования?

Первый подход соотносится с общелингвистической задачей систематизации религиозной лексики в целом. Показательный пример - разработанная филологами Православного Свято-Тихоновского

гуманитарного университета лексикографическая систематика религиозной лексики в рамках составления Лингвоэнциклопедического словаря русской христианской лексики. Систематика основывается на выделении трех базовых лексических классов («Догматика и богословие», «Священное Писание, гимнография, патрология», «Литургика и церковные традиции и структуры»), в рамках которых далее выделяются группы с гипонимическими именованиями: например, в подклассе «Таинства» выделяются тематические группы «Евхаристия», «Крещение», «Покаяние» и т. д. [Добрушина 2012: 106-108]. При безусловной значимости для

лексикографической презентации картины мира христианства в целом результаты такой общей классифицирующей работы на основе религионимов для наших целей реконструкции особенностей поэтической картины мира частного человека - Вяземского сквозь «лингвистическую призму» славянизмов оказываются непригодными, поскольку на материал поэтического идиолексикона «не ложатся», отображают преимущественно институциональный мир христианской Церкви, а не внутренний мир, «склад души» отдельного христианина.

Второй подход, нацеленный на реконструкцию христианской картины мира через призму славянизмов, представлен в книге Т.И. Вендиной с «говорящим» названием «Средневековый человек в зеркале старославянского языка». «Мир идей и понятий» средневекового человека в этой работе характеризуется через систему гиперонимов, представленных не
терминологически выверенными классификаторами, фундирующимися богословием как наукой, но лексемами дескрипторного характера, группирующимися вокруг идеи сопричастности человека Богу как «конечному регулятивному принципу» [Вендина 2002: 183]: добро, зло, благо, благочестие, богатство и бедность, великий и малый, вера, власть, воля, время, грех и добродетель, движение и покой, дух и душа, жизнь и смерть, закон, имущество, истина, красота, любовь и дружба, мудрость, подобие, польза, рай и ад, свет и тьма, сила, символика цвета, слово, совесть и стыд, спасение, справедливость, страдания и мучения, страх, судьба, сущность, терпение, труд, число, чудо [там же: 183-274]. Лексема Бог при этом выступает как макродескриптор - именование всего семантического «поля идей и понятий», остальные дескрипторные лексемы - как именования частных лексико-семантических полей.

Перечень «идей и понятий», полученный Т.И. Вендиной, насколько можно судить по представленному в ее книге результату, построен на основе экспертной оценки, в грамматическом отношении репрезентирован именами существительными.

Поскольку перечень славянизмов, наличествующих в поэзии Вяземского (Приложение 2), получен нами по формальной процедуре (наличие - отсутствие соответствующих лексем в церковнославянских словарях), систематизирован по морфосемантическим гнездам, то представляется целесообразным в выборе дескрипторных лексем использовать формализованный подход, а именно - считать дескрипторными инициальные слова наиболее объемных морфосемантических гнезд.

Чтобы избежать субъективности в выборе лексем, трактуемых далее как дескрипторы ключевых для картины мира Вяземского лексико­семантических полей, введем статистическое ограничение по количеству слов в морфосемантическом гнезде.

При совокупном количестве слов в морфосемантическом гнезде N ≥ 7 получаем следующий перечень славянизмов (церковнославяно-русских
полисемантов), выступающих в качестве заголовочных единиц морфосемантических гнезд (74 лексемы - репрезентанты морфосемантических гнезд): благо, бог / Бог, быть, ввергать, ведать, великий, вера, вести, вещать, владеть, внимать, возмутить, врата, высокий, глас, гнать, дать, двигать, делать, держать, добрый, душа, единица, жить, зрение, клонить, клясться, лесть, лик, любить, мера, мертвый, милый, мир ‘покой’, молить, мочь ‘могущество’, мудрый, мысль, нести, образ, открыть, падать, пасти, петь, подобать, положить, помнить, правый, праздный, раб, решать, рещи ‘говорить’, род ‘поколения’, рука, свет ‘энергия’ / свет ‘мир’, святой, слово, собирать, создать, ставить, стоять, ступень, суд, тайна, твердый, творить, течь, тяжкий, указать, ухо, учить, ходить, царь, честь.

Из 74 гнезд с количеством слов N ≥ 7 по количественному показателю далее выделяется ядро, включающее 27 гнезд с количеством слов N ≥ 11 (упорядочиваем по количеству слов в гнезде, указываемом в скобках):

При сопоставлении полученного нами перечня дескрипторных лексем выявляется как сходство со списком Т.И. Вендиной (с учетом межчастеречной синонимии), так и специфические для картины мира Вяземского отличия; наиболее очевидными представляются следующие:

1) в обоих картинах мира значимость феноменов, связанных с ключевыми лексемами бог / Бог, благо, вера, жить, свет, слово (у Вяземского: рещи ‘говорить’, петь), справедливость (у Вяземского: правый), движения и покоя, труда (у Вяземского: ввергать, дать, делать, нести, открыть, положить, ставить, стоять, указать, ходить);

2) неактуализованность у Вяземского лексем, связанных с ключевыми словами зло, богатство и бедность, грех и добродетель, страдания и мучения;

3) актуализованность у Вяземского (при слабой представленности, по Т.И. Вендиной, в средневековой картине мира, по данным старославянского языка) лексем, связанных с ментальными явлениями и творческой деятельностью (у Вяземского: ведать, внимать, зрение, образ, творить).

Приведенные результаты целесообразно рассматривать как самый общий вывод относительно специфических особенностей христианской составляющей картины мира Вяземского, в практической проекции - как перечень базовых объектов для дальнейшего лингвокультурного исследования славянизмов в поэзии Вяземского.

2.3.2.