ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении характеризуется актуальность, определяются объект и предмет исследования, формулируются цель и обусловленные ею задачи, раскрывается новизна, теоретическая и практическая значимость, называются методы исследования, формулируются положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов исследования, выявляется структура работы.

В первой главе «Теоретические основы исследования славянизмов в поэзии П.А. Вяземского» рассматриваются методологические подходы к изучению языка поэзии Вяземского, понятие сакрально-религиозной (христианской) составляющей семантики славянизмов, понятия и термины славянизм и церковнославянизм, социокультурные и лингвоментальные факторы, обусловливающие особенности функционирования славянизмов в поэзии Вяземского, констатируется необходимость учитывать христианскую семантику славянизмов при интерпретации религиозных мотивов лирики.

Поэтический идиолект Вяземского, равно как и историю русского литературного языка XIX века в целом, следует рассматривать с учетом

двоякого характера социокультурных и лингвоментальных процессов в образованной части российского общества этого периода. С одной стороны, европейская образованность, французский язык как средство общения в своей социальной среде, разного рода европейские идейные влияния. С другой стороны, безусловный патриотизм значительной части российской элиты, фундирующееся религиозным образованием христианское мироощущение - при вольномыслии, порой внешнем, демонстративном.

Вяземский - носитель русского менталитета, неразрывно связанного с глубинным христианским мироощущением, государственный муж и одновременно светский, европейски образованный человек с необычайно широкой эрудицией. Отсюда двойственность его лирического «я» и семантико­дискурсивная двупланность его поэтического идиолекта, в котором противоречиво и неразрывно соединяются мирская (секулярная) и сакрально­религиозная (христианская) стихии.

В семантике термина славянизм необходимо различать два прочтения: максимально широкое - «слово, выражение старославянского или церковнославянского происхождения, вошедшее в русский язык» [НБТС: 1206­1207], и ограничительное, суженное - церковнославянизм, то есть носитель сакрально-религиозной (а именно - христианской, православной) семантики.

Славянизмы в подавляющем большинстве выступают носителями как секулярной (мирской), так и сакрально-религиозной (церковнославянской) семантики - явной или скрытой, контекстно зависимой, что результирует в сакрально-секулярную (церковнославяно-русскую) полисемию славянизмов.

Славянизмы в поэзии Вяземского рассматриваются в данной работе как «лексические свидетельства» христианского измерения личностной картины мира, «поэтической философии» Вяземского, «показания» которых колеблются между крайними точками «мирское (светское, секулярное)» и «сакрально­религиозное, христианское», при доминировании христианской составляющей в актуализующих религиозных контекстах и ее нейтрализации в контекстах секулярных.

Славянизмы в их специфических церковнославянских значениях и смыслах живут в «культурном бессознательном» (И.А. Есаулов) России на протяжении многих веков наряду с западными влияниями и несмотря на них. Решение задачи возрождения христианской «культурной памяти» (Е.С. Яковлева) славянизмов необходимо для адекватного восприятия, понимания и интерпретации текстов с теоцентрической компонентой, наряду с таким традиционным для филологической науки принципом, как исторический (понимание в контексте времени создания).

В понятийно-терминологическом отношении существенно различать, с одной стороны, церковнославянизмы, опознаваемые именно как церковнославянизмы - слова со специфической сакрально-религиозной семантикой, стилистической и дискурсивной окраской (как сретение, распятие, успение), с другой стороны - церковнославяно-русские полисеманты (например, благодать, мытарство, прелесть). Применительно ко второй категории в случаях, когда имеются в виду именно церковнославянские,

сакрально-религиозные значения и смыслы, возможно использование специфицирующего термина семантические славянизмы.

Реализация главной цели данной работы - выявить сакрально­религиозные семантические функции славянизмов в поэзии Вяземского, соотнести их с социокультурно обусловленными особенностями его личностной картины мира, его «поэтической философии» - требует многоаспектного подхода. Методологические основания исследования славянизмов в поэзии Вяземского выходят за пределы антропоцентрического лингвистического подхода в социокультурный, включают как собственно лингвистические аспекты (историко-семасиологический, лексикологический, лингвокультурологический), так и более широкие - социокультурный, историко-биографический, аксиологический.

Двупланность поэтического идиолекта и художественной картины мира Вяземского требует компактной терминологической номинации. В работе для этой цели используется понятие и термин церковнославяно-русская полисемия. В основе этого понятия лежит представление о христианской «культурной памяти» славянизмов, результирующей в их сакрально-секулярную бифункциональность, совмещение сакрально-религиозных (христианских) и секулярных значений в пределах одного текста.

Адекватная интерпретация религиозных мотивов поэзии Вяземского, как и русской поэзии XIX века в целом, возможна лишь с учетом тех сакрально­религиозных значений и смыслов славянизмов, которые были актуальны для авторов и читателей того времени, когда все люди православного вероисповедания были знакомы с церковнославянским языком. Славянизмы в их специфически христианской семантике во многих случаях выступают как ключевые слова стихотворений, не только составляющих корпус собственно религиозной лирики, но и произведений мирской, «светской» направленности.

Во второй главе «Семантические типы и функции славянизмов в поэзии П.А. Вяземского» рассматриваются критерии выявления славянизмов с явной или скрытой (контекстно зависимой) сакрально-религиозной христианской семантикой или ее компонентами, раскрывается методика выявления собственно церковнославянизмов и церковнославяно-русских полисемантов в идиолексиконе Вяземского, характеризуются количественный и качественный состав корпуса славянизмов, дается лексико-статистическая оценка динамики использования славянизмов в поэтических произведениях трех периодов творчества, вскрывается значимость «культурной памяти» славянизмов в сакрально-секулярной картине мира, «поэтической философии» Вяземского.

Славянизмы, понимаемые в общем случае как лексемы, исторически связанные со старославянским, затем церковнославянским языком, могут выявляться в массиве лексики русского языка на ряде оснований - генетических, семантических, стилистических, дискурсивных. Эти основания в случае разных исследовательских задач и практических целей различным образом иерархизируются. Если, например, для сравнительно-исторических исследований доминантным является генетический критерий выявления

славянизмов (происхождение), а для функциональной стилистики - стилистический (эмоционально-стилистическая и дискурсивная окраска), то для исследований, нацеленных на выявление своеобразия художественной картины мира, доминантным является критерий семантический (какого рода феномены славянизмы именуют).

О классификации славянизмов. Массив славянизмов в узком смысле слова, понимаемых как носители сакрально-религиозных христианских значений и смыслов, в семантическом отношении является неоднородным, включает три большие релевантные для осмысления христианской составляющей поэтической картины мира П.А. Вяземского семантико­дискурсивные группы, находящиеся между собой в отношениях частичного взаимоналожения и динамического взаимодействия (рис. 1):

1) секулярные славянизмы, входящие в лексику общего употребления и выполняющие преимущественно стилистические функции (вран, врата, днесь, дщерь, зерцало и т. п.);

2) собственно церковнославянизмы (включая христианские религионимы), составляющие богословско-терминологическую основу церковного дискурса (например, у Вяземского религионимы-грецизмы: евангелие, псалтырь, херувим, кивот (правильно киот), пресвитер и др.);

3) церковнославяно-русские полисеманты - межстилевые лексемы, выступающие как носители и сакрально-религиозных, и секулярных значений (благо, бог /Бог, ввергать, ведать, великий, вера, вести, вещать и мн. др.).

Рис. 1. Семантические типы славянизмов

В церковнославяно-русских полисемантах ближайшим образом отражается двойственный характер ментальности российской интеллектуальной элиты XIX века, они несут основные семантические нагрузки в рамках христианской составляющей личностной картины мира, «поэтической философии» Вяземского.

Секулярные славянизмы и христианские религионимы находятся на грани предмета данного исследования: первые в силу того, что не выступают как носители христианских значений и смыслов, вторые потому, что носят

терминологизированный характер, в силу чего их общеупотребительность оказывается под вопросом.

О критериях выявления славянизмов.

Из числа бытующих в русистике критериев выявления славянизмов и церковнославянизмов (генетический, семантический, стилистический, дискурсивный) применительно к изучению христианской составляющей поэтического языка целесообразно опираться на семантико-дискурсивный, исходя из традиционных представлений о славянизмах как явных либо неявных репрезентантах христианских феноменов языкового сознания.

Как показано в диссертации, выявление славянизмов в поэзии Вяземского на основе лексикографических помет «церк.-слав.», «церк.», «поэт.» и «арх.» дает весьма скромные результаты, не отражающие реальное количество и место славянизмов в идиолексиконе Вяземского.

Решение задачи выявления церковнославянизмов и церковнославяно­русских полисемантов в идиолексиконе Вяземского целесообразно производить по формализованной процедуре, присваивая термину славянизм операциональный смысл «вокабула (заглавное слово словарной статьи), наличествующая хотя бы в одном из авторитетных словарей церковнославянского языка» (результаты представлены в табл. 1).

Таблица 1

Словоупотребления лексем, фиксированных

в «Словаре поэтического языка П.А. Вяземского» [ВЖ] и наличествующих в авторитетных словарях церковнославянского языка [ПЦС; ЦС; Свирелин 2016] (церковнославяно-русские полисеманты)

Выявленные славянизмы в целях обозримости материала сгруппированы в корневые синхронно-диахронические морфосемантические гнезда - микромножества слов с одним и тем же свободным либо связанным корнем, который с позиций синхронии словообразования может быть очевидным либо

неочевидным, например: 1) морфосемантическое гнездо со свободным корнем, с позиций синхронии очевидным: бегство, беглец, прибегать, прибежище, убегать, убежище (свободный корень бег-); 2) морфосемантическое гнездо со связанным корнем -я- // -ня- // -им- // -ним- // -ем-, с позиций синхронии неочевидным: внимать, внять, внятный, восприять, восприемник,

восприемница, обнимать, объятие, объять, поднимать, поднять, подъять, понять, приять, принимать, снять.

О динамике представленности славянизмов.

Таким образом, поэтическое творчество Вяземского на всем его протяжении (с начала 1810-х до конца 1870-х годов) в языковом отношении носит двойственный характер: с одной стороны, секулярно-светский (мирской), с другой стороны, сакрально-религиозный (христианский). Отмечается тенденция к увеличению количества славянизмов с сакрально-религиозной семантикой от первого к третьему периодам творчества; данная тенденция соотносится с увеличением количества стихотворений исповедального характера, с мотивами подведения итогов жизненного и творческого пути.

Корпус церковнославяно-русских полисемантов, выявленный в ходе исследования, представлен в Приложении 2. Роль каждого отдельного полисеманта и/или их групп требует специального анализа.

В третьей главе «Церковнославяно-русские полисеманты как маркеры религиозных мотивов» рассмотрена лингвопоэтическая роль некоторых церковнославяно-русских полисемантов, которые лингвистически опредмечивают сакрально-секулярные смысловые центры, организующие цельные мотивные комплексы, существенные в картине мира, «поэтической философии» Вяземского, а именно: двойственность авторского «я», сакрально­секулярная дуальность поэтического времени, специфически христианское осмысление течения и итогов человеческой жизни, а также танатологические мотивы, центрирующиеся вокруг задачи личностного самоопределения перед лицом смерти.

«Поэтическая философия времени» в лирике Вяземского центрируется на словоупотреблениях сущ. век и словосочетания книга жизни, сущ. подвиг, жатва и словосочетаний подвиг жизни и подвиг бытия, носит двойственный секулярно-сакральный характер. Секулярное время поддается измерению и исчислению - в годах, веках, исторических эпохах, оно привязано к

пространствам земного бытия. Век в сакральном христианском прочтении - это бытие вне времени и пространства, вбирающее высшие духовные явления истории и частной человеческой жизни. Когда Вяземский пишет, что творения великих деятелей культуры - в хранилище веков, что царствования российских императоров - это блестящий век, то тем самым утверждает их вневременную ценность. Словосочетание наш век у Вяземского отсылает к представлениям о преходящих, тленных достижениях (телеграф, газовое освещение, политический либерализм), не имеющих ценности на весах вечности. Фразеологизированное словосочетание книга жизни несет и секулярное значение «цепь событий» («Из книги жизни временем сурово / Все лучшие повыдраны листы...»), и сакральное представление о Библии как Книге книг, которая дает возможность каждому «проведать жизни цель», выходящую за пределы земного существования.

Секулярная составляющая семантики сущ. подвиг основывается на представлении о героическом, самоотверженном поступке, совершённом в опасных условиях, связанных с риском. Такой подвиг вписан в течение мирского времени. Подвиг бытия сакрален, выходит за пределы времени - в бытие как вневременную вечность.

В исповедальном стихотворении «Уныние» (1819) Вяземский, в служебном, «биографическом» отношении чувствовавший себя в этот период неудачником, не сумевшим идти в ногу с изменениями настроения власти и незаслуженно отстраненным от службы, осмысляет свой личный подвиг бытия как подвиг внутренней честности перед самим собой и перед Богом - пред «алтарем души»: «Болтливыя молвы не требуя похвал, / Я подвиг бытия означил тесным кругом; / Пред алтарем души в смиренье клятву дал: / Тирану быть врагом и жертве верным другом». Подвиг в данном случае осмысляется как «хранение целомудренной целостности души в земном бытии как долгом испытании», а залог внутренней целостности - смирение как важнейшая, предлежащая всем остальным христианская добродетель, далее - целомудрие как «чистота помыслов и телесная; непорочность» [ПЦС: 806].

В классической гражданской оде «Петербург» (1818) суммирующая ключевая метафора, отображающая цивилизационное своеобразие нашей страны, закалившейся в победоносных битвах и державном строительстве, - это святыня просвещенья. Референциальный смысл - Россия в ее особой миссии, ее особом подвиге бытия. «Святыня просвещенья» у Вяземского - не Европа, где «зарево крамол зажгла вражда». «Дух творческий», парящий «над юною Россией», - это дух творческого соединения секулярного знания и христианской веры. Подвиг бытия - подвиг, заключающийся в движении России по пути соединения умственной просвещенности Запада и духовной богоустремленности православного Востока.

Основа осмысления итогов прожитой жизни в лирике позднего Вяземского - православная традиция понимания жизнестроительства как духовно-душевного самосозидания перед лицом Господа. Лингвопоэтическое осмысление течения и итогов жизни, а также танатологические мотивы центрируются на полисемантах жатва, талант, жертва, нерадение, воля,

труд, крест, плод, промысл, таинство и др.; в тексте диссертации эти мотивы рассматриваются преимущественно на материале трех стихотворений 1854 года, инициирующих заключительный этап творчества: «Сознание», «Литературная исповедь», «12 июля 1854 года».

Стихотворение «12 июля 1854 года», датированное Вяземским днем своего 62-летия, в советские издания его лирики не входило - видимо, по причине открытых религиозных мотивов и прямых молитвенных обращений: «Не думал я дожить до нынешнего дня, / Казалось мне, что смерть уж сторожит меня... ... Вступлю ль во гроб на роковое ложе? / С тоской и трепетом взывал я: Боже, Боже! / Я знаю, сочтены мне вверенные дни, / Во царствии Своем меня Ты помяни!».

Покаянная скорбь Вяземского о тяжко завершающейся его жизни фундируется в тексте отсылками к судьбам Карамзина и Жуковского, уже покинувших сей мир. Они, по глубокому убеждению автора, смогли «дать Промыслу отчет в грядущем дне». Карамзин - «.светлый труженик и он, в смиренье строгом, / Долг жизни совершил перед людьми и Богом», Жуковский - Карамзину «.вослед, такой же отрок Божий, / Высокой простотой и кротостью с ним схожий.». В заслугу своим великим предшественникам Вяземский ставит важнейшие христианские добродетели: простота - «чистосердечие, искренность» [ПЦС: 515], кротость - как синоним смирения, от кроткий - «тихий, скромный, смиренный, любящий, снисходительный; не вспыльчивый, негневливый, многотерпеливый» [Даль. Т. 2: 199]. В семантике сущ. отрок сходятся два смысловых слоя: секулярный, отсылающий к представлениям только о возрасте («Высок. Мальчик- подросток» [НБТС: 760]), и сакрально-религиозный, отсылающий к представлениям об ученичестве, которое может длиться вплоть до старости и смерти (церк. -слав. «сын, дитя, мальчик, отрок, юноша, ученик; служитель при князе или царе» [ПЦС: 397-398]). Христос сказал: «.истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное.» (Мф 18: 3). «Как дети» - значит с детским пожизненным доверием к вечному небесному Учителю.

Глава завершается опытом интерпретации целого произведения - поэтического некролога «Памяти Авраама Сергеевича Норова». В диссертации этот некролог рассматривается как отображение православного миросозерцания Вяземского и одновременно как осмысление специфически христианских качеств вспоминаемого Норова. Лингвопоэтическую основу некролога составляют мотив детской чистоты и доверчивости покойного, инициирующийся парафразами евангельской заповеди нищеты духа (эпитет убогий в мелиоративной окраске, оценочная характеристика «. Он зла в себе не знал и вчуже злу не верил» и др.), мотив достойно пройденного покойным пути от земного к небесному, фундирующийся полисемантами паломник и причастник (контекстуальный смыл: причастник горнего Иерусалима).

В заключении подводятся итоги работы, намечаются перспективы дальнейших исследований.