ТЕХНИКА ОРИНЬЯКО-СОЛЮТРЕИСКОГО ВРЕМЕНИ

Процесс сложения хозяйства более высокого типа, носивший, очевид­но, всеобщий характер не только для Европы, но также и для других материков, должен был, несомненно, сопровождаться глубокими изме­нениями самого первобытного общества.

Большой интерес представляет вопрос о том, чем следует объяснить смену мустьерского общества следующим за ним обществом позднего палеолита.

Если, как уже отмечалось, нет никаких оснований думать о разрыве, якобы наблюдающемся между средним и поздним палеолитом, посколь­ку тот и другой связаны преемственностью в отношении очень многих проявлений культуры, то все же бесспорно, что этот процесс нельзя не рассматривать как определенно выраженный переход от одного обще­ственно-хозяйственного уклада к другому, как превращение еще весьма примитивного общества неандертальцев в родовую организацию, сопро­вождавшееся сложением гораздо более высокого типа культуры, харак­терной для охотничьих общин позднего палеолита.

Такого рода процесс, бесспорно, нельзя мыслить вне связи с ра­стущей производительностью охотничьего хозяйства. На этапе позднего палеолита охотничье хозяйство раскрывает, несомненно, огромные новые возможности технического прогресса, что проявляется, прежде всего, в области использования различных материалов, находимых в природе. В этом смысле особенно важное место должно быть отведено приемам обработки, а также характеру и способам использования кремня для изготовления орудий труда, что в условиях первобытного общества яв­ляется одним из главных показателей общего уровня, достигнутого первобытным хозяйством.

Преобладающая масса орудий в поселениях, относящихся к ранней поре позднего палеолита, как мы видели, принадлежит уже, в противо­положность мустьерской эпохе, технике удлиненных пластинок, подправ­ленных повторной более или менее тонкой обивкой.

Следует, однако, заметить, что поскольку нам приходится черпать свой материал не из живого быта, а из остатков, место и роль которых в производственной жизни палеолитических общин часто еще требует своего выяснения, — представляется целесообразным рассматривать кремневый инвентарь и его составные элементы в рамках известных в настоящее время основных групп памятников.

При всей запутанности вопроса об „ориньяке" и „солютре" как ступенях развития применительно к палеолитическим памятникам Европы, можно считать, что на территории СССР, равно как и на территории всей Средней Европы, переход от эпохи мустье ко времени позднего палеолита, если судить по дошедшим до нас изделиям из кремня, носил, очевидно, несколько иной характер, чем в типично ориньякских место­нахождениях Юго-Западной Европы, в частности Франции.

Приходится думать, что в это переходное время технические навыки и не могли, конечно, давать картину полного однообразия и типологи­ческого единства, хотя соответствующий инвентарь находок сохраняет во многом еще весьма архаические черты. Такие признаки оказываются одинаково свойственными памятникам с вещественным инвентарем и раннеориньякского и раннесолютрейского типа, за исключением тех южных областей Европы, где на смену мустьерской технике очень рано приходит новая, весьма высокая „капсийская" техника обработки кремня.

Сравнительно легко различимую группу памятников той эпохи пред­ставляют типичные ориньякские местонахождения Юго-Западной Европы и одновременные им памятники собственно приледниковой Европы. К числу последних, видимо, следует отнести и некоторые памятники Венгрии, Польши, Подонья, в инвентаре которых довольно рано склады­вается ряд типично солютрейских особенностей.

Все же своего расцвета материальная культура позднего палеолита в целом достигает лишь к концу ориньяко-солютрейского времени, на том этапе, который более или менее на всей территории Европы, в связи с совершенствованием средств и орудий охоты, характеризуется особен­ным распространением разнообразных кремневых клинков и наконеч­ников, преимущественно типа ,„с черенком".

Конечно, такая последовательность в смене форм кремневого ин­вентаря в рассматриваемое нами время имеет по существу довольно ограниченное значение, поскольку она неприменима, например, к Север­ной Азии ввиду некоторого своеобразия приемов изготовления каменных орудий, усвоенных ее населением. Из этой схемы выпадает и почти весь средиземноморский пояс Европы, включая Кавказ и Крым, где, видимо, совершенно отсутствуют памятники как ориньякского, так и солютрей- ского типа.

Переходя к рассмотрению вещественного инвентаря с точки зрения производственных функций, следует, прежде всего, выделить категории орудий, более или менее бесспорно связанные с обособливающимися областями мужского и женского труда, указывая, таким образом, на процесс вызревания новых отношений внутри первобытных обществен­ных ячеек, на рост и усложнение первобытной общины, наметившиеся уже в эпоху позднего мустье.

В поселениях позднего палеолита главную массу находок состав­ляют обычно отщепы и осколки кремня, частью являющиеся отбросом производства, частью составляющие материал для выделки орудий.

Было бы совершенно неправильно, однако, рассматривать такие случайные отщепы кремня только как отброс или сырой материал про­изводства. Внимательное изучение показывает, что лучше удавшиеся кремневые пластинки и отщепы широко применялись для повседневных хозяйственных целей в виде самых различных орудий — наконечников дротиков, ножей, острий, резцов и т. п. — наряду с законченными, хорошо отделанными орудиями, которые имели, конечно, то большое преимущество, что могли служить гораздо дольше и что первобытный охотник имел их всегда при себе

Наиболее характерным „руководящим" орудием ранней эпохи, по крайней мере для территории Юго-Западной Европы, обычно считается

¹С. А. Семенов, Изучение следов работы на каменных орудиях, „КС ИИМК“, в. IV, 1940, стр. 23.

так называемое острие типа шательперрон. Происхождение его путем естественной трансформации мустьерского остроконечника может счи­таться достаточно правдоподобным.

рода тонких оабот Мелкие P^lic∙ ¹?8∙ θ^cτP^{lle c}притупленной спинкой и способ ” Н ∙ _его употребления.

острия и пластинки с притуп­ленным краем встречаются в инвентаре палеолитических стойбищ времени.

Прослеживая историю этого орудия, мента, по своему назначению близкого в более позднее время складываются два вида орудий, очевидно также связанных, в основном, с трудом мужской части первобытной общины. Оба эти вида орудий часто очень мало отличаются один от другого, как это можно наблюдать и в быту отставших в своем развитии охот­ничьих племен близкого к нам времени, например тех же австралийцев. Это, во-первых, заостренный кремневый клинок. Будучи насаженным на короткую рукоять, он, несомненно, являлся универсальным орудием. Кроме того, он имел важное значение в условиях охотничьего хозяй­ства, его применяли, чтобы прикончить животное, вспороть его шкуру, разнять на части тушу и т. п. ¹Во-вторых, та же заостренная кремне­вая пластинка выполняла не менее важную функцию в нечника охотничьего копья или дротика.

Уже упомянутые выше острия типа граветт в ряде настолько крупные размеры и правильную удлиненную приходится рассматривать как орудия, выполнявшие обе ции — клинка и наконечника.

Европы до весьма позднего

можно видеть, как из инстру- мустьерскому остроконечнику,

качестве нако-

случаев имеют форму, что их эти функ-

Но орудие того же характера и того же производственного значения возникало в среде иных первобытных человеческих обществ — притом очень рано, очевидно уже в позднемустьерское время — в иной форме, в форме примитивного клинка, прототипа наконечника солютрейских стоянок. И если своего расцвета солютрейские приемы обработки кремня достигают на значительной части территории Европы, видимо, лишь в несколько более позднее время, то можно все же считать вполне правдоподобным, что сама солютрейская техника вырастает более или

¹С. А. Семенов, Результаты исследования поверхности каменных орудий, „Бюл­летень Комиссии по изуч. четв. периода 'АН СССР", № 6—7, 1940, стр. 112.

изготовления

Рис. 159. Прием

резца срединного типа из крем­невой пластинки.

менее непосредственно из технических приемов и форм орудий эпохи мустье. В инвентаре солютрейских поселений, в связи с увеличением размеров пластинки и хорошей отжимной ретушью, то же орудие при­обретает особенно законченный облик, сохраняя свое значение клинка ножа-кинжала и наконечника копья или дро­тика, являвшихся незаменимым оружием в условиях охотничьего хозяйства позднего

• палеолита.

Другое важное орудие, преимуществен­

но, можно думать, также мужского труда, составляет резец, появляющийся уже в посе­лениях начальной поры позднего палеолита и даже конца мустьерского времени. Это орудие возникает из потребности в прочном режущем инструменте, предназначенном для обработки наиболее твердых материалов, как кость, камень, дерево и пр. Его можно сравнить, в смысле функции, с зубцами пи­лы — „однозубой пилой^[251]*, что, действитель­но, ближе

всего определяет его назначение

самим фактом чрезвычайной рас- европейских памятниках соответ­

ствующего времени.

Одним из наиболее важных орудий труда, судя по количеству на­ходок его в поселениях позднего палеолита, следует

(рис. 159, 160, 182). Роль резца в технике позднего палеолита определяется уже пространенности этого орудия во всех считать и так называемый скребок, который, как и резец, известен с очень раннего времени. Как пра­вило, в рассматриваемую нами эпоху он имеет вид так называемого концевого скребка, то есть пред­ставляет собой пластинку, конец которой снабжен дугообразным рабочим лезвием. Можно думать, что это было орудие, которое должно было удовлетворять главным образом потребностям домашнего хозяйствен­ного обихода, то есть являлось орудием женского труда. Такое его назначение подтверждают многочис­ленные этнографические параллели.

Рис. 160. Скол от резца. Мезин. Кре­мень (сборы автора).

как и кремневый

Нередко скребок рассматривают исключительно как орудие, предназначенное для выделки кожи и вообще для работ, связанных с оскабливанием шкур животных, а также кости, дерева и т. п. Однако нетрудно показать неправильность, односторонность такой точки зрения. Такое орудие в эпоху позднего палеолита имело, несомненно, более сложные и много­образные функции ¹. В основном в скребке приходится видеть не только скоблящее, но и режущее орудие, резец, но только служившее для разделки менее твердых материалов (рис. 161).

При внимательном изучении этого рода орудий нетрудно убедиться, что скребки при внешнем сходстве имеют различным образом оформлен­ное рабочее лезвие, что указывает и на различное их применение.

К той же категории орудий, связанных с домашним обиходом, ра­скраиванием и шитьем меховой одежды и пр., приходится относить раз­личные мелкие кремневые инструменты, которые обычно объединяются под именем микролитов, или пластиночек с притупленным краем, появ­ляющихся уже в стоянках весьма раннего времени (рис. 162).

Правда, некоторые авторы ¹предлагают для этих орудий другое объяснение, считая возможным, что их использовали в качестве вставок . в желобчатую выемку, проделанную вдоль края деревянной или костя­ной пластины, как это широко прак- , тиковалось в эпоху эпипалеолита, превращая такое орудие в нож или кинжал. Однако подобное тол­кование нам кажется не единствен­но возможным и не всегда приме­нимым. Если оно и приложимо, то лишь к части этого рода микропла­стинок, притом в поселениях более

Рис. 161. Кремневый скребок в работе.

поздних

2

Хотя главным приобретением позднепалеолитической техники об­работки кремня является удлиненная пластинка, отщепляемая от призма­тического нуклеуса, — наряду с ней в производстве орудий уже в до- ¹ вольно раннюю пору позднего палео­лита начинает местами достаточно широко применяться особый прием, который можно назвать техникой пластинчатых стесов, так как орудие в этом случае изготовляется из куска кремня посредством скалывания узких, удлиненных пластиночек, что придавало такому орудию сход­ство с нуклеусом.

Для изготовления нуклевидных орудий, более удлиненные и более узкие формы которых носят также название ладьевидных или килевид­ных орудий, обычно употреблялись обтесанные и отработанные нуклеу­сы; легкой подправки такого нуклеуса часто было достаточно, чтобы превратить края его в рабочее лезвие инструмента. Некоторые из таких нуклевидных орудий являются режущими или раскалывающими ору­диями, назначение которых было универсальным, но большинство пред­ставляет более определенные и специализированные формы. В более поздних стоянках можно указать несколько видов подобных инстру­ментов и целый ряд разновидностей. Среди них обычно различают три главных типа: нуклевидный и ладьевидный скребок, скобель (rabot) и резец.

Для какой цели могли служить этого рода орудия, которые, появ- ^[252][253]

ляясь в большом числе в некоторых поселениях ранней и средней поры позднего палеолита, позже, в мадленское время, почти выходят из упо­требления? Нужно признать, что этот вопрос остается очень слабо осве­щенным в археологических трудах, хотя типологией нуклевидных ору­дий занимались многие авторы. Однако известные данные для его разрешения могут быть указаны.

Несомненно, нуклевидные орудия в разное время, у разных родоплеменных групп позднего палеолита могли и, конечно, должны были иметь далеко не оди­наковое применение. Среди подобных кремней суще­ствует одна группа орудий, особенно для нас интерес­ная.

Рис. 162. Кремне­вая микропластин­ка типа „с при­тупленным краем". Способ закрепле­ния ее в рукояти. Уменьшено.

Как уже отмечалось, в «вязи с растущей добыч- ливостью охоты в начале позднего палеолита значи­тельно усилился процесс оседания первобытных охот­ничьих общин, что с течением времени привело к воз­никновению довольно прочных жилищ долговременного типа. Этот процесс, естественно, не мог не быть связан с значительным усложнением всей производственной деятельности первобытного населения Европы, со сло­жением соответствующих форм хозяйства и организа­цией самой первобытной общины. Все это не могло не получить известного отражения и в кремневом инвен­таре соответствующей эпохи, поскольку оседание не могло не вызвать некоторого круга потребностей в определенных орудиях труда.

Прежде всего, оседание не могло не требовать хотя бы несложных деревянных сооружений и, очевидно, соответствую­щих инструментов. Различные хозяйственные запасы, без которых трудно было бы представить и наиболее первобытную оседлость, должны были, со своей стороны, создавать потребность в деревянной утвари, приспо­соблениях, вместилищах, что также естественно предполагало умение обрабатывать дерево в гораздо более широких размерах, чем это на­блюдается у бродячих охотников. Выкапывание обширных землянок при устройстве жилища, а также ловчих ям, применявшихся для охоты на зверя, требовало аналогичных орудий. Для этой цели могли служить отчасти и орудия из кости. Действительно, в некоторых стоянках инте­ресующего нас времени были находимы мотыги или кайла из бивня мамонта либо рога оленя. Они известны в Виллендорфе ¹, Пржедмости ^[254][255], Елисеевичах, Мезине. Особенно интересные находки в этом смысле были сделаны в Костенках I, где тонко выточенные топоры (кайла) из слоновой кости были найдены нами среди остатков жилища во время раскопок в 1931, 1933 и 1936 гг. (рис. 163—165).

В поселениях же, относящихся к позднему палеолиту в целом, на­

ходки орудий из камня и кости, которые могли использоваться в ка­честве кайла либо мотыги для копания ям или, например, добывания съедобных кореньев, вовсе не составляют особенной редкости.

Можно думать, что имен­но потребность в обработке де­рева вызвала появление и чрез­вычайное распространение в ориньяко-солютрейское время разнообразных массивных „ну- клевидных“ орудий, в наиболь­шей степени пригодных только для данной цели.

Как известно, обычно счи­тается, что рубящие орудия исчезают в палеолитической технике вместе с древним при­митивным шелльско-ашельским рубилом и вновь появляются только в раннем неолите, буду­чи совершенно неизвестными в период времени позднего па­леолита.

Рис. 163. Орудие для обработки дерева, тесло с выступом для прикрепления к ру­кояти. Бивень мамонта. Костенки I, ¹.'₂н. в.

где удерживаются вплоть до конца ориньяко-солютрейского времени. Здесь они часто при­обретают более или менее

Однако, очевидно, это все же не совсем так: от мустье до ориньяко-солютрейского време­ни в кремневом инвентаре можно проследить некоторую группу орудий, которые в этих находках с самого начала име­ют меняющийся облик то так называемого диска, то широ­кого рубильца, то, наконец, на­стоящего топорика-транше, о котором в своих описаниях го­ворят многие авторы. Подоб­ные виды изделий, чаще всего в форме двусторонне обтесан­ного диска (рис. 166), не исче­зают и в позднем палеолите, устойчивый облик овального „топорика", лезвие которого иногда под­правлялось характерным приемом бокового скола, как это практико­валось для подобных орудий в гораздо более позднее время — в ран­нюю пору неолита. Наряду с этим орудием в инвентаре тех же поздне­палеолитических стойбищ часто встречаются и другие, менее опреде­ленные, но, видимо, аналогичные по своему назначению обработанные кремни в виде, например, более или менее правильного сечения массив­ной пластины, конец которого превращен в рубящее лезвие приемом стесывания со стороны брюшка, и т. п.

Все эти вещи имеются в составе инвентаря типичного поселения

того времени — Костенок I, также в Мальте и других стоянках СССР. Известны они и среди находок, например, на стоянке Солютре из рас­копок Дюкро и других исследователей и связаны с инвентарем ее замечательных жилищ-землянок. По мнению некоторых авторов, в пе­щерных местонахождениях Дордони они чаще всего встречаются в со- лютрейское время и отсутствуют в поселениях эпохи мадлена ^[256].

Насколько подобные кремневые топорики являлись эффективными в работе, показывает находка в Костенках I бивня мамонта со следами кругового обрубливания, которое не могло’быть произведено никаким другим орудием, кроме каменного топора или долота.

Рис. 164. Долотовидное орудие для обработки де­рева, украшенное геоме­трическим узором. Ко­стенки I, ¹∕2 И. В.

Рис. 165. Тесло из кости мамонта, монтированное в рукояти (реконструк­ция). Костенки I.

Стоит напомнить, что многие авторы свидетельствуют о бытовании грубых „рубилообразных" орудий в поселениях, относящихся еще к на­чальной поре позднего палеолита: нужно думать, что в этом случае речь идет главным образом о той же категории рубящих орудий. В этом смысле кремневый инвентарь времени позднейшего мустье с его хозяйственной базой в массовой охоте на мамонта, европейского бизона, лошадь и пр. является прямым предшественником инвентаря позднего палеолита.

Не следует представлять себе подобное рубящее орудие позднепа­леолитических или, тем более, мустьерских поселений в виде современ­ного топора. Топор, сыгравший такую исключительную роль в сложении оседлых рыболовческо-земледельческих обществ, естественно, не мог возникнуть сразу в той законченной, относительно сложной форме, в ко­торой он нам известен в эпоху неолита. В его истории, несомненно, можно наметить несколько этапов.

Впервые в древнейшей своей форме такое рубящее орудие стано­вится известным повсюду в виде грубого ручного рубила раннего палео­лита. Но уже, видимо, в мустьерское время, под влиянием возникнове­ния новых потребностей, вырабатывается другая, технически гораздо более совершенная форма рубящего орудия в виде острого кремневого·

Рис. 166. Кремневые диски (лезвия топо­риков) из стоянок Костенки I и Мальта, ¹∕2 Н. В.

вкладыша, укрепленного на конце прямого насада. Этот тип прими­тивного топора, несомненно, дол­жен был удерживаться в течение очень долгого времени, совершен­ствуясь в отношении и собствен­но рабочей части и способа за­крепления на рукояти, пока не был заменен знакомым нам топо­ром коленчатого типа, что, веро­ятно, произошло в эпипалеолити- ческое время, хотя, как мы виде­ли, массивные мотыгообразные орудия из кости и камня (в виде тесла) вошли в употребление зна­чительно раньше. Более первобыт­ный топор-пешня до очень недав­него времени удерживался в тех­нике некоторых австралийских племен (см. рис. 85), в то время как еще более примитивная тасманийская техника сохраняла древний вид ручного рубящего орудия типа рубила.

Если учесть к тому же широкое использование кости и рога, в чем также сказывался значительный рост и прогрессировавшее накопление такого рода технических навыков, которые, несомненно, должны были быть связаны с обособливавшимся трудом мужской и женской части первобытной охотничьей общины, — общая картина усложнения произ­водственной вооруженности первобытного общества на этой ступени его развития будет достаточно ясной.

Выше упоминалось о находке в Костенках I нескольких теслообраз­ных топоров, или кайл, которые по характеру отделки и способу укре­пления на рукояти имеют прямую аналогию в этнографических фактах, в особенности в технике народностей крайнего севера. Имеются сведе­ния, что подобные орудия, изготовленные, например, из бивней моржа, в среде приполярных народностей применялись не только для вскапы­вания земли, но и как топорик или тесло для обработки дерева^[257].

Следует думать, что по крайней мере некоторые из костенковских находок надо рассматривать как топоры, использовавшиеся для анало­гичных целей, тем более что слоновая кость по своей твердости и эла­стичности была вполне подходящим материалом для подобного приме-

нения. Но в материалах, происходящих из того же палеолитического поселения, представлено и другое близкое к ним орудие также из сло­новой кости, несколько напоминающее костяной топорик, но меньших размеров, и имевшее, судя по круглой рукояти, значение, скорее, долота или какого-то сходного инструмента, очевидно также предназначавше­гося для обработки дерева. Рукоять его орнаментирована сложным узором из нарезных линий.

Более простые долота из рога северного оленя составляют вполне обычное явление в стоянках солютрейского типа (Мальта, Фурно- дю-Дьябль И др.)·

ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ТВОРЧЕСТВО

Особо широкое распространение в Европе оседлых становищ охот­ников на мамонта и дикую лошадь приходится, как указывалось, на определенное, довольно раннее время позднего палеолита — на эпоху Костенок I, Гагарина, Виллендорфа, Пржедмости и других аналогичных памятников. Для понимания этой поры как исторической ступени до­статочно показательно то чрезвычайно большое сходство, которое обна­руживается в ту эпоху во всем строе культуры первобытных общин, в их вещественном инвентаре, в домостроительстве и проч., более или менее на всем пространстве Европы. Нетрудно видеть, как здесь полу­чают самое широкое распространение не только одни и те же весьма характерные типы изделий из камня и кости, но и совершенно одинако­вые проявления изобразительного творчества. Названные стойбища, в частности, объединяются находками скульптурных изображений жен­щины, о которых уже упоминалось выше.

Подобные находки, как мы увидим, действительно повторяются в целом ряде палеолитических поселений на расстоянии тысяч километ­ров одна от другой, от берегов Дона на востоке до Рейна на западе и берегов Средиземного моря на юге, естественно, в тех — более южных — областях Европы, которые не были заняты оледенением в позднеледниковое время.