АШЕЛЬСКОЕ ВРЕМЯ

Ручное рубило нельзя считать, как уже отмечалось, единственным орудием шелльской эпохи. Однако его все же приходится рассматривать как орудие производства, особенно характерное для этого начального периода человеческой истории.

Ашельское Однако то новое, что должно было накапливаться с течением вре- рубило _{мени в} растущих потребностях человека, в овладении материалами, добываемыми им в природе для удовлетворения этих потребностей, проявлялось в медленном, но неуклонном совершенствовании ручного рубила в продолжение шелльской эпохи.

Как ни длителен был этот процесс, —■ так как каждое даже небольшое улучшение в технике изготовления орудий труда должно было достигаться и закрепляться опытом многих поколений, — к тому времени, когда первое развитие скандинавского ледника начинает заметно сказываться в мире животных и характере растительности Европы, это древнейшее орудие труда испытывает уже заметные изменения. Если в более раннее время его форма в значительной степени определялась естественной формой валуна, то теперь большая тонкость отделки, для которой человек начинает применять мелкие стесы, как бы остругивающие кремень, дает рубилу

Рис. 31. Синантроп (реконструк­ция Μ. М. Герасимова).

правильность и целесообразность очертаний, недостижимые для шелль- ских изделий. Сохраняя тот же основной тип миндалины и двустороннюю обтеску,, ручные рубила вместе с тем начинают все более заметно варьи­ровать в своем внешнем виде и, очевидно, в своем назначении.

Такие поздние рубила, соответствующие ашельской поре, становятся значительно менее массивными и более уплощенными, приобретают острые режущие края, причем среди них встречаются экземпляры то овальных очертаний, то удлиненные, с вытянутым и как бы кинжало­видным острием, то треугольной формы или почти круглые — так называемые диско­видные рубила и т. п. Как и в шелльское время, в эту эпоху рубило продолжает, од­нако, первоначально оставаться единствен­ным орудием вполне законченного типа, хо­тя и сопровождается всегда значительным количеством грубых пластин и отщепов более или менее случайного характера, число которых в стоянках того времени за­метно увеличивается по сравнению с пред­шествующим периодом. Подобный „сопро­вождающий" набор орудий труда в стоян­ках ашельской поры в настоящее время на­зывается часто клэктонским — клэктснским инвентарем.

Время, соответствующее в истории па­леолитической культуры данной ступени, по­лучило свое название сент-ашельской, или просто ашельскойэпохи от одного из наиболее известных местонахождений подобных орудий, Сент-Ашёля, предместья г. Амьена в северной Франции.

Первоначально этим именем была на­звана древнейшая эпоха, которой позже было присвоено название шелля, ввиду того, что Сент-Ашёль дает одновременно рубила и более ранних, и позднейших типов.

В прислоненных к меловому плато Сент-Ашёля четвертичных нано­сах Соммы, которые во многих местах разрабатываются для добывания балласта еще с начала XIX в., наблюдается отчетливая последователь­ность напластований, дающая возможность, как уже отмечалось ранее, проследить ход изменений, поетерпеваемых каменным палеолитическим инвентарем в период, следующий за шеллем.

В древних гравиях и песках, оставленных Соммой в эпоху ее бурной деятельности и залегающих в основании толщи древних террас, встре­чаются орудия исключительно шелльских типов. Но уже в верхних гори­зонтах песков появляются орудия, которые охарактеризованы выше. Руч­ные рубила позднего типа продолжают встречаться и в покрывающих пески слоистых суглинках, изменяясь и в смысле уменьшения размеров, и в отношении большей тонкости отделки.

Уже первые исследователи, характеризуя ашельскую эпоху, под-Переходный черкивают ее промежуточный, переходный характер. Они рассматривают характер ее как некоторую ступень в культурном развитии палеолитического чело- ^ашельс^к°й вечества, занимающую хронологически и типологически определенное ^эпохи место между эпохой шелля с его грубыми ручными рубилами и эпохой

10, Первобытное общество.

мустье, когда выступающие на первый план охота и обитание в пещерах определяют новую жизненную обстановку первобытного общества.

В таком построении, основанном на учете прогрессивного развития первобытной техники, ашельская эпоха характеризуется длительным переживанием ручного рубила, не остающегося, однако, в прежнем состоянии, а приобретающего новые свойства — в смысле величины, веса, пропорций и тонкости отделки. Вместе с тем в эту эпоху входит в употребление ряд новых орудий, изготовленных другими приемами,

Рис. 32. Схематический разрез речной долины:

1 — коренные породы, 2, 3, 4 — галечники и пески, переходящие в глинистый нанос, 5, 6— лёсс, 7,8 — позднейший аллювий.

которые затем получают доминирующее значение в технике среднего палеолита. Если оставить в стороне самый факт изменения техники обработки кремня в течение ашельского времени, что само по себе не вызывает каких-либо сомнений, нельзя сказать, чтобы подобные взгляды на ашельское время представляли значительную историческую ценность.

Однако современные буржуазные археологи в своей ревизии эволю­ционистских построений старой французской археологической школы уходят далеко назад. Считая возможным удержать понятие ашельской эпохи, они рассматривают это явление без всякой увязки его с теми процессами, которые должны были совершаться внутри человеческого общества, — как будто развитие техники шло по своим собственным путям и вырастало лишь из изобретательских способностей первобытного человека.

Несомненно, что ашельское время, судя по находкам, сделанным в Европе, представляет собой некоторый этап в развитии палеолитиче­ского человечества и его культуры. Однако ряд новых, опубликованных в недавние годы, материалов создает необходимость в значительной степени пересмотреть все, что выдвигалось в защиту ашельской эпохи как какой-то самостоятельной исторической фазы палеолита.

Остановимся прежде всего на условиях природной среды, склады­вавшихся в ту археологическую эпоху на территории Европы. Важным

фактом, освещающим обстановку человеческого существования в период времени, следующий за шеллем, является исчезновение таких характер­ных животных, как гиппопотам, южный слон, махайрод. Только древний слон и носорог Мерка продолжают еще встречаться в наносах, относя­щихся к ашельскому времени, хотя и они идут к вымиранию, заменяясь формами, успевшими приспособиться к новым условиям, —· слоном трогонтерием, затем мамонтом и шерстистым носорогом. При этом сле­дует еще раз напомнить, что в южных областях Европы эти более ран­ние породы толстокожих еще очень долго находили для себя вполне благоприятную природную обстановку: там остатки их составляют обыч­ное явление в палеолитических местонахождениях не только среднего, но и начала позднего палеолита.

Наконец, наступающий ледник окончательно вытесняет последних представителей ранней плейстоценовой фауны из пределов Средней Европы к побережьям Средиземного моря. От окраин ледника до Пире­неев и Альп и на всем пространстве Восточной Европы, кроме, может быть, отчасти Черноморского побережья и Кавказа, теперь расселяются такие виды животных, как мамонт, сибирский носорог, лоси, различные виды оленей, диких быков, лошадей и другие типичные представители млекопитающих среднеледникового времени.

Все эти разительные перемены испытал человек во время так назы­ваемой ашельской эпохи.

По старым представлениям, переходный характер ашельской ступени обозначает, что она является тем звеном, которое должно было связать контрасты и в условиях природы, и в жизни человеческого общества доледникового времени, с одной стороны, и ледникового — с другой.

Приходится, однако, учитывать, что если в раннюю пору ашеля, в соответствии с характером природной среды, условия существования человека могли не испытывать заметных изменений по сравнению с шелльской эпохой (во всяком случае, его орудия сохраняют в основном прежний характер и продолжают встречаться в тех же приблизительно условиях рассеянными в толще наносов), — то позже обстановка ради­кально меняется. Ниже отмечается, что ашельские стойбища более позд­него времени представляют собой настоящие лагери охотников за круп­ными травоядными и даже хищниками, вроде пещерного медведя. На места охотничьих становищ в результате удачных охот сносилась масса добычи, причем человек обычно, где это было возможно, стремился защитить свои обиталища от неблагоприятных внешних условий. Начиная по крайней мере с среднеашельского времени, он использовал для этой цели естественные пещеры и убежища под нависающими скалами; жизнь первобытных охотничьих групп протекала вокруг мест, где горели костры, происходила выделка орудий из камня, приготовление пищи и т. д.

Новые условия существо­вания

признак ашельской

ступени

Что же объединяет, ПО господствующим В современной буржуазной Формальный археологии представлениям, эти, казалось бы, столь различающиеся между собой моменты в истории первобытного человечества — шелль- ское и ашельское время, связываемые обычно одним общим понятием древнего палеолита? Объединяет их, собственно, единственное обстоя­тельство — употребление двусторонне обтесанных орудий.

такие орудия в виде рубил удерживаются от эпохи шелля до конца ашельского времени, встречаясь нередко и в стоянках с инвентарем мустьерского типа. Но уже по крайней мере с середины ашельской поры эти орудия только по внешним, формальным признакам могут быть названы ручными рубилами. Их часто также называют для этого вре- - мени „бифасами" (двусторонниками) — по их отделке крупными ско­лами с той и с другой стороны. Назначение этих орудий с течением времени существенно изменяется. Очевидно, глубокие сдвиги, имевшие место в условиях существования человеческого общества, в результате консерватизма первобытной техники не сразу сказывались на способах обработки кремня. Раз усвоенные приемы держались чрезвычайно упор­но, хотя „рубило" позднеашельского времени по своим производствен­ным функциям часто имеет очень мало общего с ручным ударником шелля и раннего ашеля. Это — маленькие инструменты, чрезвычайно тонко отделанные, с очень острым концом и хорошо сработанным режущим краем. Значительный толчок в их усовершенствовании дало применение для их изготовления не валуна, как в прежнее время, а кремневого скола.

Такие орудьица, целые мастерские которых известны в местонахожде­ниях позднеашельского времени, только совершенно условно можно назвать „ручными рубилами", поскольку этим подчеркивается их преемственная связь с настоящими рубилами древнего палеолита. Совершенно очевидно, что громадное большинство их не служило, да и не могло по своей хрупкости и очень небольшому объему служить для нанесения удара.

Это были орудия самого различного употребления (что сказывалось и в разнообразии их облика), удерживавшиеся техникой первобытных охотников, пока они не были вытеснены более простыми по способу изго­товления, но вместе с тем и более целесообразными орудиями сколотой техники, характерными для среднего палеолита. Последние имели боль­шое преимущество хотя бы уже по той причине, что требовали не­сравненно меньше труда для своего изготовления и поэтому легко могли заменяться по мере использования.

Ашельское Многообразие орудий типа рубил, характерное для ашельского завершаю- ^вР^емени>^и появление наряду с ними разнообразных орудий, изготовлен- щий этап ^{ных из}отшепов с помощью ретуши, уже указывают на усложнение иервобыт- материальной базы первобытного общества. Одновременно это свиде- ного стада тельствует о зарождении новых потребностей, удовлетворение которых должно было в ту эпоху итти уже по пути значительного усложнения производственной деятельности первобытных общественных групп.

За отсутствием достаточно исследованных памятников нет возмож­ности полнее судить об изменениях, которые претерпевало человеческое общество на рубеже шелльской и ашельской археологических эпох.

Однако вполне вероятно, что внутри хронологических границ древ­него палеолита и нельзя было бы установить наличие сколько-нибудь заметного перехода от одного состояния к другому.

Описанные ниже (стр. 158) памятники типа Торральба в Испании и грота Обсерватории возле Ментоны показывают, что орудия, по своему облику весьма близкие к шелльским рубилам, в действительности удер­живаются в употреблении по крайней мере до начала ашеля, встречаясь уже на местах и в обстановке настоящих охотничьих стойбищ. Следует считать весьма вероятным, что и пещерное обиталище пекинских синан­тропов со следами горевших здесь костров, нагромождениями расколо­тых костей животных и грубыми орудиями из камня представляет собой и по времени и в смысле ступени развития ближайшую параллель некоторым подобным памятникам Европы.

Таким образом, если уже для времени появления первых стадных групп зарождавшегося человечества (время питекантропа) нельзя отрицать, несмотря на отсутствие в этом смысле прямых указаний, растущей хозяйственной роли охоты, — то такое ее значение для заклю­чительного этапа древнего палеолита, для ашельского времени, является уже совершенно бесспорным.

Нужно иметь в виду к тому же, что к концу древнего палеолита с ростом значения охоты как источника средств существования неизбежно должны были быть связаны и значительное улучшение вооружения (как и охотничьей техники вообще), и освоение огня, и укрепление ряда чисто человеческих навыков и потребностей.

Отсюда понятно, что к концу ашеля все эти приобретения человече­ской культуры складываются в картину весьма значительного, с точки зрения масштабов примитивного состояния человеческого общества, исторического сдвига, корни которого анализируются ниже. Переход от древнего к среднему палеолиту, при всей условности его границ, все же достаточно явственно намечается временем, когда массовая охота на таких животных, как слоны, носороги, пещерные медведи и другие, равно как и заселение пещер, изменение приемов обработки кремня, появление настоящих стойбищ и т. п., получают всеобщий и закономерный характер.

В специальной литературе давно уже известны отмеченные выше остатки древних стойбищ типа Таубаха и Эрингсдорфа близ Веймара, в долине р. Ильма (Германия), где иногда удерживаются наряду с хо­лодной фауной последние представители более древней фауны в виде древнего слона и носорога Мерка. Это — факт, указывающий на отно­сительно ранний возраст таких местонахождений. В этом отношении Таубах представляет особенный интерес как местонахождение, много­кратно исследовавшееся и давшее значительное количество находок. Кремневый инвентарь Таубаха совершенно не содержит ручных рубил, то есть двусторонне обтесанных орудий. Он напоминает скорее мустьер- ский инвентарь более поздних стоянок палеолита, однако без сложив­шихся, определенных типов орудий, будучи представлен примитивными сколами с грубой подправкой рабочего края, и то наблюдающейся далеко не всегда. Вместе с тем эти весьма примитивного облика кремне­вые орудия, вряд ли по простоте технических приемов далеко ушедшие от изделий синантропа в пещере Чжоу-Коу-Дянь, сопровождают остатки настоящих охотничьих становищ с очагами и значительными скоплениями костей животных.

Вообще, судя по германским и бельгийским находкам, в этой части Европы в ашельских местонахождениях, как правило, ручных рубил почему-то нет. Подобное явление отмечено, однако, и для некоторых поселений ашельского времени в Англии, во Франции и т. д.

Такие памятники известны в настоящее время в довольно большом количестве. Их обычно теперь называют „премустьерскими“ по сходству их каменного инвентаря, состоящего из примитивных отщепов, с инвен­тарем и техническими приемами эпохи мустье; в иных случаях они носят также название „клэктонских“ местонахождений, стоянок с пластинами типа леваллуа и пр. Ниже еще придется вернуться к их рассмотрению.

Некоторые авторы склоняются иногда к тому, чтобы считать подоб­ные первобытные стойбища очень древними, одновременными с шелль- скими местонахождениями Европы. В действительности, однако, нет оснований сомневаться, что они относятся к той поре ашеля, когда, возможно отчасти в связи с прогрессирующим похолоданием, первобыт­ные обитатели Европы вынуждены были переходить к более интенсивным

населения

формам охоты со всеми вытекающими отсюда последствиями в отно­шении техники и материальной культуры вообще. Как бы там ни было, сравнительно поздний, ашельский, возраст большинства так называемых клэктонских стоянок достаточно хорошо показан в последних работах, специально посвященных этим вопросам.

Интересно, что резкое увеличение значения охоты в жизни перво- " неодинаково сказалось в каменной технике

различных его групп, одни из которых сумели приспособить свои старые производ­ственные навыки и вкусы к новым потреб­ностям, удержав и видоизменив ручное рубило, тогда как другие его отбросили очень рано и перешли к совершенствованию приема изготовления орудий из отщепов, которыми в той или иной степени пользо­валось и древнее население шелльского и раннеашельского времени.

С другой стороны, следует отметить, что в пещерных местонахождениях с хорошо вы­раженными напластованиями соответствую­щего времени, как, например, в нижнем гроте Мустье, слои с инвентарем мустьер- ского и позднеашельского характера, с руч­ными рубилами и без рубил часто взаимно чередуются, указывая тем самым на одновре­менное существование в данной части Европы двух различных приемов изготовления ору­дий — „ангельского" и „мустьерского".

Совершенно ту же картину можно видеть в отложениях р. Соммы, где, судя по позднейшим исследованиям, лишь под­

Совершен­ствование техники

тверждающим прежние данные, наблюдается постоянное чередование горизонтов с ручными рубилами поздних типов и кремневого инвентаря иного характера с преобладанием орудий, изготовленных на сколах.

Таким образом, переход от ашеля к эпохе мустье с ее несравненно более совершенными приемами обработки и использования кремня, с ее новыми и значительно более усложненными чертами культуры вообще пока не позволяет, как и переход от шелля к времени ашеля, наметить для него вполне четко выраженные стратиграфические или исторические границы.

Ранее были уже изложены те довольно скудные сведения, которыми мы располагаем в отношении первых проявлений исторического, уже внеживотного, существования человека. Рассмотренное выше шелльское время заканчивается заметным совершенствованием техники обработки камня. Если наиболее характерным ее элементом продолжает оставаться ручное рубило, то в ашеле оно приобретает новые черты, неизвестные в предшествовавшую эпоху (рис. 33).

Что же касается так называемого сопровождающего инвентаря, то он не имеет здесь еще того характера законченности, который приобре­тается им в последующий период (в поселениях мустьерского времени). Он представлен в известных более ранних ангельских находках довольно грубыми, неоформившимися отщепами, однако эти отщепы все же начи­нают появляться в верхних слоях аллювиальных наносов древних террас, например северной Франции, в заметно большем числе.

Таким образом, от шелльских слоев до слоев, содержавших хорошо выделанные ашельские ручные рубила, имеет место несомненный и, видимо, значительный прогресс техники первобытного человеческого стада и его культуры. К сожалению, детали его остаются еще мало выясненными. Объясняется это, главным образом, тем обстоятельством, что известные нам древнепалеолитические остатки происходят большей частью из более или менее случайных находок, сделанных в карьерах при добывании песка и гравия. Только в немногих случаях системати­ческий контроль над этими выработками дает возможность увязать подобные находки с определенными горизонтами древних наносов и составить известное представление об изменениях, происходивших ■с течением времени в условиях существования человеческого общества и на его наиболее ранних ступенях. Наблюдения в карьерах р. Соммы в северной Франции позволили установить ряд весьма ценных в этом отношении фактов.

Изменение кремневого инвентаря, как и изменение характера самих мест обитания, свидетельствуют о том, что и условия хозяйственной жизни, прежде всего добывание средств существования, не оставались одними и теми же в течение этого долгого периода времени, исчисляе­мого сотнями тысяч лет.

Постепенное ухудшение условий природной среды, многочисленные признаки которого наблюдаются в слоях, содержащих орудия ашельского типа, должно было в первую очередь сказываться на изменении харак­тера растительности, на возрастании трудностей для человека в поисках источников питания за счет плодов, кореньев и т. п., что должно было в тем большей степени содействовать перенесению центра тяжести в области добывания пищи на охоту за более крупной добычей.

Такую картину представляет обстановка человеческого существова­ния в эпоху, следующую за шеллем, по крайней мере на значительных пространствах соединенного материка Европы и Азии.

Только растущее значение охоты делает понятным то, что особенно рельефно выступает затем в истории человека в среднеледниковое время, то есть рост общественных связей, первое оформление настоящих общин первобытных охотников (в соответствии с весьма низким физическим и интеллектуальным их уровнем — еще в большой степени первобытных) со всем несложным аппаратом их материальной и духовной культуры. Естественно, что и изделия из кремня обнаруживают здесь черты даль­нейшего совершенствования, хотя и по другому пути, чем тот, по кото­рому шло развитие техники в предшествовавшую эпоху.